Что это такое?

Это ровно то, что часто в нашей стране подразумевается как полностью отсутствующее, деградировавшее, утраченное. WorldSkills — это площадка, на которой человек с ремеслом и прямыми руками может получить то, что ходячие генофонды пытаются переписать на себя, — славу, социальные лифты, деньги.

А поскольку создание мастера в какой-то современной профессии — такой, как оператор станка с ЧПУ, или специалист по обслуживанию авиационной техники, или спасатель — не может зародиться из грязи, как мышь, или как видеоблогер из одного только ютуба, или как борец с коррупцией из сливов и вбросов, то чемпионы WorldSkills прославляют не только себя, но и свои учебные заведения и педагогов.

И то, что сборная России уже несколько лет подряд показывает на WorldSkills прекрасные результаты, поднявшись с 41-го места в 2013 году до 1-го в 2018-м, говорит о том, что многие из нас ошибались. То, что считалось канувшим в историческую пропасть, — не только не пропало бесследно, но и возрождается.

Я говорю о среднем профессиональном образовании в России.

А вместе с ним возрождается тот, кто всегда был основой славы и силы страны, — русский мастер. Именно мастера имеют все шансы на то, чтобы быть основой Прекрасной России Будущего, солью земли, гегемоном и всем тем, что так настойчиво пытаются примерить на себя блогеры, хипстеры и креаклы.

Почему же так получилось, что прямо у нас под носом находится Россия, которую мы все вроде бы ждем, которую желаем, о которой плачем и убиваемся, населенная молодыми умными страстными людьми, желающими учиться и трудиться, гордящимися званием трудового человека, — а мы об этом слышим только краем уха, все внимание отдав на поругание группе бездельников и шутов гороховых?

Как же так вышло? Как вышло так, что народные витии, посыпающие головы пеплом, скорбя о российском производстве и образовании на фоне черных занавесок, ничегошьки не знают и не говорят о грандиозном событии, которое происходит в Казани?

Как так получилось, что российские охранители, которым пристало знать, что же они охраняют, не говорят о казанском турнире как о реальном российском будущем — в противовес той фальшивке, что нам пытается всучить «оппозиция»?

У меня есть гипотеза.

Это классовое.

Дело в том, что все мы — публицисты, журналисты, охранители и гулятели протеста — принадлежим к одной прослойке. Причем прослойка эта закуклилась, замкнулась на себе, на собственной внутренней повестке, и искренне полагает, что их схождения и расхождения, Telegram-каналы и твиты, инсталляции и перформансы, демонстрации и митинги — это и есть главное в современной России.

А это не так.

По-хорошему, такие события, как чемпионат мастеров, должны были бы влиять на содержание черепных коробок представителей медиакласса. И подсказывать им о содержании реальных процессов в стране, включая возрождение рабочего класса и рост престижа рабочих профессий. Но этого не происходит, потому что медиакласс существует изолированно от жизни страны. Он защищен от нее кадрово — бесконечно воспроизводясь из одних и тех же семей. Защищен бюджетно. Защищен географически — за счет концентрации в местах, откуда производство выведено.

Это серьезная проблема, поскольку такой разрыв в действительностях не только порождает неадекватность медиапрослойки, но и приводит к тому, что она начинает транслировать собственный мир уже на тех, кого, по идее, должна информационно сопровождать.

Медиакласс заражает нормальных человеческих людей — включая тех, кто сейчас участвует в соревнованиях в Казани, — поравализмом, упадничеством и чувством брошенности. Ведь если верить медиапрослойке, то главные события для страны сейчас происходят не в Казани, а в блоге у какого-нибудь оппозиционного ворья.

Разница оппозиционеров с охранителями тут только в том, что одни хвалят, а другие ругают одни и те же фантомы, полностью игнорируя реальную Россию Будущего.

1                       Расшифровка

2                      Литовская пропаганда опять «облажалась»: что не так с текстами DELFI о России

3                     Foreign Policy: Вашингтон поможет Беларуси справиться с российской угрозой

4                     Малограмотного - в каждый украинский дом!

5                                    Цифровое слабоумие и информационная псевдодебильность

6                             Михаил Онуфриенко: Крым-наш, а майдан - ваш (видео)

— Если бы Горбачевв 1989 году нам сказал: дайте мне сотню миллиардов марок и получите ГДР— мы так бы и сделали. Что такое 100 млрд за Восточные земли при их годовом бюджете в 500 млрд? Да ГДР нам досталась по цене бутерброда!

Это цитата из скандальных мемуаровумершего полтора года назад экс-канцлера Гельмута Коля, вошедшего в историю как «Объединитель Германии». Именно он при благожелательном нейтралитете горбачёвскогоСССРположил конец почти 40-летнему разделению немцев на Восток и Запад (когда после Второй мировой будущая ФРГоказалась в англо-американской зоне оккупации, а будущая ГДР — в советской).

Тот день — 3 октября 1990 года — с тех пор отмечается как национальный праздник. При этом, если сравнить показатели «старых» и «новых» немецких земель, результаты за прошедшие 28 лет будут неоднозначными. Можно сколько угодно жонглировать экономической статистикой, но есть один интегральный показатель успешности территории: растёт ли численность населения? Или хотя бы не падает?

Делаем простой подсчёт. Население ГДР на момент объединения составляло 16,6 млн человек; сегодня (за вычетом Западного Берлина) — лишь 14,2 млн человек. Убыль больше чем на 10% за 30 лет — этим могут похвастаться лишь самые депрессивные «медвежьи углы» Евросоюзанаподобие Прибалтики и Болгарии. Тогда как население ФРГ в целом — за тот же период увеличилось с 80 до 82,5 млн человек (без учёта беженцев с Ближнего Востока). Но весь этот прирост приходится исключительно на земли бывшей Западной Германии.

Вот «Комсомольская правда» и решила разобраться: «комсомольской диктатуры» на Востоке Германии вроде бы уже нет — так почему жители всё равно бегут на запад, а контрасты между двумя частями государства по-прежнему остаются? Ответы — не только в комментариях экспертов, но и в сухихвыписках статистики по «самым характерным» городам бывшей ГДР.

Город Гёрлиц (Саксония). Население на 1988 год: 77 тыс. чел.; сейчас — 56 тыс. Тут находилась фабрика «Ваггонбау Гёрлиц», снабжавшая весь соцлагерь железнодорожными вагонами «Аммендорф» (если вы живёте в СНГ, то хотя бы раз на таком ездили). В лучшие годы здесь трудилось 5700 рабочих, сейчас осталось 1200. Фабрика продана международной компании «Бомбардье», производство сократилось больше чем наполовину. «Не вписались в рынок».

Триллион евро не сгладил соцразличия

Экономика ГДР была интегрирована в производственные цепочки стран соцлагеря; для тех же вагонов «Аммендорф» был открыт почти 400-миллионный рынок Восточного блока. Тогда как «Объединённой Европе» вся эта продукция (по-немецкикачественная, но зачастую морально устаревшая) оказалась не нужна. Хотя нельзя сказать, что Запад не пытался вдохнуть новую жизнь в новые территории.

— К чести Бонна [бывшая столица ФРГ — Ред.], сразу после 1990 года была принята огромная и весьма затратная программа, чтобы подтянуть восточные земли до «западного стандарта». На переходный период до 1991 года в правительстве объединённой Германии было целых пять «министров по особым поручениям», которые перешли из правительства экс-ГДР, специально чтобы заниматься её интеграцией, — рассказывает старший преподаватель кафедры дипломатии МГИМО, кандидат экономических наук Роман Райнхардт.— По оценкам МВФ, с 1990 по 2003 год Берлин потратил на «реконструкцию» Восточных земель 950 миллиардов евро (в том числе на перестройку экономики — 250 миллиардов евро, на всевозможные целевые проекты, например, на инфраструктурные объекты — 195 миллиардов евро). В целом экономические контрасты между «старыми» и «новыми» землями кое-где сохраняются — но уже не столь ярко, как ещё лет десять назад.

Дрезден, один из крупнейших городов бывшей ГДР. Здесь действовала известная на весь соцлагерь фабрика Pentacon Dresden — производитель линз и фототехники, не уступавшей японской. Ходили в юности в советский кинотеатр-однозальник в своём микрорайоне? Там наверняка стоял тот самый кинопроектор «Дрезден». После 1990 года часть фабрик концерна «Пентакон» разорилась; самые лакомые активы были приватизированы всего за 8,9 млн дойчмарок. Сейчас тут изготовляются известные в своей сфере сканирующие фотоаппараты. Такие используются, например, для оцифровки картин старых мастеров. Но объёмы производства уже не те: много ли подобного специфического оборудования нужно рынку?

— А вот различия социальные между «старыми» землями и «новыми» — до сих пор налицо, — продолжает Роман Райнхардт. — Одна из причин — менталитет. В разговорной речи на Востоке автомобильные права даже спустя 28 лет после падения Железного занавеса именуются «РАЗРЕШЕНИЕ на вождение», а на Западе — «УДОСТОВЕРЕНИЕ на вождение». Что иллюстрирует отношение людей к государству: в одном случае это «отец и надсмотрщик», который, как и при социализме, обязан выдавать тебе некий набор социальных благ; а в другом — «верховный арбитр», лишь задающий единые для всех правила игры. Другими словами, многие жители бывшей ГДР до сих пор считают: «государство нам что-то должно» и ждут этих «милостей», вместо того, чтобы попытаться улучшить свою жизнь, например, пойти в бизнес или добиться более прибыльной должности.

Мечетей — в 10 раз меньше

— Англо-американцы очень боялись, что Германия возродится и бросит вызов их гегемонии в Европе. В своей зоне оккупации прививали немцам «комплекс национальной вины» (через СМИ, некоммерческие организации, университеты). Так что сегодня бывшая Западная Германия — одна из самых «толерантных» территорий Европы (в плохом смысле этого слова), — говорит кандидат политических наук, германист Александр Лапин. — На Востоке же всё было по-другому: социализм был «мягким», «народным», пропаганда называла жителей «первосортными немцами» (в том смысле, что мы-де лучше, чем «эти буржуи» на Западе). В шестидесятые оба государства столкнулись со схожими проблемами: из-за огромных потерь во Вторую мировую на производстве и стройке просто не хватало мужчин.

Город Росток (ударение на первый слог). Крупнейший порт и центр судостроения ГДР. Население в конце 80-х — 250 тыс. чел.; сейчас — 208 тыс. При социализме действовала знаменитая «Варнов-верфь». Название одной из самых известных серий производившихся здесь судов, «Дмитрий Донской», как бы намекает, кому они предназначались. В перестройку верфь пришла в упадок, и одновременно с массовыми сокращениями рабочих в Росток стали завозить «беженцев» из Юго-Восточной Европы (в Югославии как раз тогда шла война) — в основном балканских цыган. В августе 1992 года здесь произошли многотысячные антимигрантские митинги с погромами; западные земли ничего такого не знали ни до, ни после.

— Проблему недостатка рабочих рук две страны решали по-разному: ФРГ привлекала мигрантов (в основном из исламских стран) и пыталась продвигать мультикультурализм. А ГДР завозила гастарбайтеров в кудаменьшем количестве и на краткосрочные трудовые контракты: оставаться в стране и уж тем более привозить со старой родины семью им не разрешалось. И когда в 1964 году в ФРГ количество постоянно проживающих иностранцев впервые перевалило за миллион, в ГДР таковых было лишь 18,5 тысяч. Так что до сих пор в этнорелигиозном отношении это две разных страны: стоит лишь сказать, что в западных землях примерно в 10 раз больше мечетей, чем в восточных — при разнице населения между ними лишь в 3,5-4 раза, — говорит Лапин.

Чтобы не повторяться («Комсомолка» подробно разбиралаэтот феномен ранее) приведём статистику: в 2016-18 годах в Германии имело место шесть заметных терактов; все они произошли на бывших западных землях (или в Западном Берлине), и в пяти случаях из этих шести террористами были радикальные исламисты.

Город Цвиккау. Население на 1986 год — 120 тыс. чел.; сейчас — 90 тыс. Промышленный центр бывшей ГДР с типичным для соцлагеря перекосом в пользу тяжёлой промышленности. Угольные шахты остановились ещё в семидесятые, коксохимический комбинат — в 1992-м. Здесь же находился один из головных заводов советско-немецкого концерна «СДАГ Висмут», производивший урановый концентрат. Но в новой Германии из-за широкого движения «Зелёных» (которых открыто поддерживали из Вашингтона) атомную энергетику стали сворачивать; в перестройку «СДАГ Висмут» закрылся.

«Оззи» голосуют за дружбу с Россией

При этом экономические контрасты никуда не делись: хоть Берлин и пытался «вписать Восток в рынок» (и кое-где даже получилось), точек роста наподобие богатого западного Франкфурта-на-Майне, «приютившего» штаб-квартиры крупнейших международных банков и ставшего финансовым центром «евросоюзных» масштабов — здесь так и не возникло. Да, контрасты уже не такие, как 20 лет назад, но разница между зарплатами квалифицированных специалистов и топ-менеджеров на «богатом западе» и «отсталом востоке» ФРГ всё ещё может достигать 40%. Неудивительно, что экономические активное население, молодёжь, предпочитает уезжать на работу в богатую Бавариюили вольготные прирейнские земли. Экс-ГДР же превращается в «обитель пенсионеров», которым уезжать просто некуда. Что ещё сильнее ухудшает демографию.

Соответственно, на фоне экономической депрессии и межнациональные проблемы выглядят куда острее. «Оззи» просто не понимают, почему беженцы получают огромные пособия, а им, коренным немцам, государство (с их точки зрения) никак не помогает. Особенно по сравнению с временами социализма.

Примечательно, что крупнейший антиправительственный митинг за всю новейшую историю ФРГ прошёл именно в Восточной Германии — в городке Хемниц (бывший Капл-Макрс-Штадт), где после убийства мигрантами местного жителя свыше 10 тысяч человек вышли 1 сентября 2018 года на «Траурный марш молчания». Большинство из них были сторонниками партии «Альтернатива для Германии» (АдГ) — единственной крупной политической силы, которая последовательно выступает против бесконтрольной миграции и за отмену антироссийских санкций.

Это ещё один феномен бывшей ГДР: правоконсервативные движение (включая то же АдГ) набирают здесь больше голосов, чем на западе — хотя мигрантов, опять же в силу экономических причин, туда едет больше, чем на Восток… Так что, возможно, бывшая Германская Демократическая Республика, которую так легко «отдал» Горбачёв, ещё сыграет свою роль, став «мостом примирения» между Москвойи Берлином.

Город Айзенах. Население в конце восьмидесятых — 50 тыс. чел.; в наши дни — 40 тыс. С 1896 года здесь находилось одно из крупнейших предприятий Тюрингии — завод, выпускавший машины БМВ, а после образования ГДР — местный «народный автомобиль» под маркой «Вартбург». Закрыт в 1991 году, сейчас от предприятия остался только один цех, переделанный под музей. Притом, что каждый занятый на автозаводе рабочий кормит как минимум 10 сотрудников предприятий-смежников, поставляющих детали для столь технологически сложного продукта.

— Думаю, эта проблема — заметных контрастов между Востоком и Западом Германии — будет сохраняться ближайшие 10-20 лет, — подводит итог Роман Райнхардт.

Очень поучительно для нас отметил в этом году годовщину советско-германского договора российский публицист, редактор исторического журнала, педагог двух авторитетнейших вузов, лауреат премии «Четвертая власть» Виталий Дымарский.

Виталий Наумович решил воспользоваться годовщиной, чтобы указать согражданам на роль СССР в развязывании Второй мировой войны. А чтобы сделать это нагляднее, разместил на своей странице в Facebook картинку. Там внизу нарисован Лондон, который бомбят немецкий и советский летчики, пожимающие друг другу руки. И дан стих:

Назначили народы-братья
Над вражьим городом свидание.
При каждом их рукопожатьи
Трещит имперская Британия.

В подписи к картинке указано, что это плакат Кукрыниксов 1940 года, «изъятый изо всех архивов».

Слева — фальшивка. Справа — оригинал

В принципе, этого было бы достаточно. Но не забудем, что Дымарский — не только редактор исторического журнала, но еще и журналист, а также преподаватель и лауреат. Поэтому он не мог не прокомментировать размещенное изображение.

«К юбилею пакта Молотова-Риббентропа. Для тех, кто верит в сказки про «лучше подготовиться к войне», «оттянуть войну» и т.д.», — написал преподаватель МГИМО и ВШЭ.

То есть лауреат, редактор исторического журнала, преподаватель двух элитных российских институтов обвинил СССР в бомбежках Лондона в 1940 году на основании найденной им картинки в Интернете.

Плакат, разумеется, оказался подделкой.

Автор фальшивки, некто Антон Мырзин, просто заменил в оригинальном плакате 1944 года силуэт Берлина на Лондон и пририсовал на английский самолет Handley Page Hampden немецкую свастику.

Кстати, Мырзин сам по себе заслуживает отдельной беседы. Этот плакат — не единственная его работа, получившая некоторую известность. Сам Антон в данный момент проживает и творит на Украине. Творит он вот такое. И такое.

На что Виталию Наумовичу попеняли читатели его блога.

Виктор Шендерович

Хорошо бы, на этом все. Собственно, так получилось у Виктора Шендеровича, который в эту годовщину наступил на ту же информационную мину, опубликовав фальшивку со схожим комментарием. Но он, получив разъяснения от подписчиков, свой пост удалил.

А вот Дымарский не был бы собой — то есть лауреатом премии «Четвертая власть», редактором исторического журнала, преподавателем МГИМО и ВШЭ, — если бы сдался так легко и не сходил в контратаку.

Контратака заключалась в том, что Виталий Наумович заявил:

«Итак, плакат. Фейк, говорите? Но фейк — это информационный продукт, в котором отсутствует правдивая информация. Авторы же помещенного плаката перерисовали (спародировали) Кукрыниксов, поместив в их форму содержание, ПОЛНОСТЬЮ соответствующее тогдашней внешней политике СССР».

А чтобы доказать, что это именно так, преподаватель МГИМО и ВШЭ, редактор исторического журнала и лауреат премии «Четвертая власть» опубликовал документ — стенограмму беседы Сталина с Риббентропом. В ней Сталин говорит, что «большевики всегда ненавидели Англию» и любили Германию с самого начала, когда «мир упрекал большевиков в том, что они являются платными агентами Германии».

При этом Виталий Наумович, как настоящий историк, журналист и преподаватель, даже указал источник цитаты: «Документы внешней политики СССР. Том 22. Кн. 2. 1 сентября — 31 декабря 1939 г. — М.: Международные отношения, 1992. стр. 606—611».

Как тут не поверить? Это ж кем надо быть, чтобы не поверить лауреату, редактору и педагогу?!

Сталин бы не одобрил

За три минуты я нашел источник. Скачал весь массив документов. И убедился, что никакой стенограммы беседы Сталина с Риббентропом в нем нет.

Но откуда же наш преподаватель и все остальное взял этот текст? Не придумал же сам?

Как выяснилось, данный текст предположительно относится к перу Густава Хильгераи опубликован в издании Viertelsahreshefte für Zeitgeschichte. München, 1991. Heft. Достоверность текста не подтверждена.

Но даже его Виталию Наумовичу пришлось подредактировать. Он взял и отцензурировал Сталина, чтобы его речь выглядела максимально воинственно. Чтобы стереть из истории человека, который максимально оттягивал мировую войну, и вместо него нарисовать одержимого ненавистью к миру маньяка, который на пару с Гитлером бомбит Британию.

Например, полностью удалена фраза:

«Г-н Сталин сказал, что г-н министр в осторожной форме намекнул, что под сотрудничеством Германия не подразумевает некую военную помощь и не намерена втягивать Советский Союз в войну. Это очень тактично и хорошо сказано».

То есть Дымарский, чтобы оправдать свою предыдущую ложь с плакатом, подделал атрибуцию исторических источников (я не обсуждаю сейчас подлинность самих слов Сталина).

Дымарский на встрече с читателями

Что произошло с Виталием Наумовичем? Точнее, что он сам с собой сделал? Описать это невозможно, не употребляя слов, специально придуманных для таких случаев русским народом.

— Господин редактор исторического журнала! Преподаватель МГИМО и ВШЭ! Лауреа-ат! Проснитесь, вы обгадились!

— А я и не сплю!

Теперь давайте подумаем: почему Дымарский так с нами поступил?

Я не случайно акцентировал внимание на премии «Четвертая власть» и прочих регалиях Виталия Наумовича. Ведь то, что мы только что видели, — это и есть власть. Один из ее видов — власть морального авторитета.

Но чтобы ее получить, есть разные пути. Можно провести долгие годы над изучением этики, истории, антропологии, политических и правовых учений, религиозных и философских текстов. А можно просто объявить, что вокруг — не люди, а порочные свиньи, которые могут вырваться из своей моральной нечистоты лишь одним способом — подчинением самозваному морализатору. Именно так выбиваются из общества премии, места, звания, должности, бюджеты.

Но почему же все получилось так жалко, глупо и позорно?

Да потому, что наш Виталий Наумович, четвертая власть, действительно верит в то, что вокруг него пасутся свиньи. Которые, может, и не бомбили Британию, но уж точно хотели бы. Существа, примитивные настолько, что бессмысленно совершать для власти над ними настоящий труд — достаточно его имитации.

Но это не самое плохое из того, что я хотел сказать.

У многих из вас сейчас вертится на языке вопрос: «Но как же он служил в очистке? Какой Швондер его туда пристроил?»

В МГИМО

Дело в том, что здесь нет никакого противоречия. Вы, может быть, уже забыли профессора Андрея Зубова, автора «гениальной» фразы «Гитлер — ангел русской истории»? Он тоже преподавал в МГИМО.

А припоминаете доцента того же вуза Николая Топорнина, который утверждал, будто НАТО была создана в ответ на Организацию Варшавского договора?

Или вы забыли профессора ВШЭ Сергея Медведева, который предложил отдать Сибирь под международный протекторат, заслужил от президента России звание «придурок» и продолжает работать, преподавать и писать статьи?

Виталий Наумович в этих структурах — не чужой. Он там не случайно. Он — плоть от плоти кланов интеллигенции, которая поколениями пристраивает друг друга, а также своих любовниц и любовников, племянников и детей, жен, зятьев, сирот — к званиям, бюджетам, должностям, местам, премиям.

Они присосались к российской науке, культуре и журналистике, как лицехват, и откладывают в них свои личинки. И чем престижнее институт, с тем большим остервенением эта человеческая многоножка рвется к захвату в нем всего и вся — удушая каждого, на чьем фоне может обнаружиться их убогость.

Дымарский — не проблема. Он — симптом серьезного системного заболевания, которое не позволяет нашей культуре, науке и образованию выполнять свои функции: обеспечивать наше национальное самопознание и историческое восхождение. Вместо этого стараниями Виталия Наумовича подавляется национальное достоинство России и воспитываются национальные комплексы.

Потому что подавление — первая задача самозванцев и паразитов.

«Ни мира, ни войны: мир не подписываем, войну прекращаем, а армию демобилизуем».

Лев Троцкий

10 февраля 1918 года были сорваны мирные переговоры в Брест-Литовске между Советской Россией и Центральными державами.

Немцы в Киеве. 1918 год.

Большевики в 1917 году шли к власти с лозунгами о мире и земле — неспроста им и были посвящены первые советские декреты. Но декларировать завершение империалистической войны, превращение её в войну революционную — одно, а закрепить это в международных договорах — уже совсем другое. России и большевикам во главе неё был нужен мир в Первой мировой. Споря сегодня об обстоятельствах и последствиях заключения Брестского мира 1918 года, о его предыстории вспоминают не всегда. Между тем мирные инициативы Совета народных комиссаров изначально более походили на метания — почти отчаянные, но уж точно непохожие на последовательную капитуляцию перед Вторым рейхом.

Уже ранним утром 8 ноября (21-го по старому стилю) 1917 года В. И. Ленин направил телеграмму генерал-лейтенанту Н. Н. Духонину — и. о. верховного главнокомандующего русской армией. Предписание вступить в переговоры с неприятелем о заключении мира тот моментально передал представителям союзников при Ставке. 9 (22) ноября Духонина отстранили от командования, и по прибытии в Могилёв взять бразды правления русской армией должен был прапорщик Н. В. Крыленко. Генерал связался со штабами фронтов, объясняя отказ выполнять распоряжение Совнаркома, и трое из пяти командующих поддержали его. Предпринимались попытки сплотить армейскую верхушку, звучали идеи о переводе Ставки в Киев… Но военный министр Маниковский успел заручиться согласием большевиков на дальнейшее управление ведомством, а времени на эвакуацию не оставалось. 19 ноября (2 декабря) Духонин успел распорядиться об освобождении из Быховской тюрьмы генерала Л. Г. Корнилова и других участников «Корниловского мятежа». Ветер свободы поддержал занимающееся пламя Гражданской войны, но сам главковерх сгорел в нём уже день спустя. Вечером 20 ноября (3 декабря) Духонина вытащили из штабного вагона и распяли на солдатских штыках.

Для Антанты его сообщение не стало неожиданностью: ведь ещё 8 ноября большевики направили им дипломатическую ноту с предложением переговоров. Духонину, уже смещённому действующей властью, союзники передали протест против нарушения договора 1914 года, который требовал не заключать с врагом сепаратного мира. Наиболее оригинальную позицию занял военный атташе США полковник У. Джадсон, заявивший, что его страна-де не подписывала этого договора и вообще вступила в Великую войну гораздо позднее. На нет и суда нет — так рассудил наркомат иностранных дел, обратившись следом к нейтральным странам за посредничеством в переговорах о мире. Те в лучшем случае сухо уведомили о получении ноты. Испанский посол, передавший её в Мадрид, вылетел из России вслед за документом, как пробка.

Не удостоившись отклика из высоких кабинетов, Ленин воззвал к окопам. Войскам на позициях предписывалось выбирать уполномоченных для замирения с врагом — и действовать! Однако, во-первых, 10 (23) ноября был принят декрет «О постепенном сокращении численности армии», взбудораживший войска. Ответственных за планомерную демобилизацию никто не назначил, офицеры повсюду отстранялись от командования, а нижним чинам хватило и одного «Декрета о земле». Интенсивность без того стихийного дезертирства из действующей армии выросла в разы.

Впрочем, в ряде случаев попытки контакта с неприятелем всё же предпринимались. Правда, немецкое командование давно успело распознать обоюдоострую сущность братаний, разлагающих обе участвующие в них стороны. «Между тем о нашем общении узнали наверху. Пришёл приказ: “Немедленно отвести 46-й полк в тыл!” 1 мая 1917 года нас погрузили для отправки во Фландрию»,— вспоминал кайзеровский солдат Отто Мейер. Иными словами, заключение мира «снизу» было невозможно. У большевиков оставался последний вариант — переговоры с Германией, тем более что каким-либо образом вмешаться в них союзники при всём их возмущении не пожелали.

Местом проведения был избран Брест-Литовск, где располагалась ставка германского командования на Восточном фронте. Советская делегация прибыла туда 19 ноября (2 декабря) 1917 года, переговоры начались на следующий день.

Австро-германская сторона выступала с позиций силы. Она поубавила пыл большевиков: перемирие объявлялось на 28 дней вместо полугода, немецкие войска не выводились с позиций. Да и «мир без аннексий и контрибуций» понимался немцами по-своему: об участи фактически отколовшихся Польши и прибалтийских губерний договариваться с Петроградом никто не собирался. ЦК ВКП(б) делал ставку на скорую революцию в Германии, рассчитывая дождаться наступления этого заветного момента. Миссия «затягивателя» переговоров была возложена на народного комиссара иностранных дел Л. Д. Троцкого.

Бывший генерал-квартирмейстер штаба армий Западного фронта А. А. Самойло вспоминал:

«С переменой главы делегации резко изменились и отношения с немцами. Мы стали встречаться с ними только на совместных заседаниях, так как перестали ходить в офицерское собрание… На заседаниях Троцкий выступал всегда с большой горячностью, Гофман… обычно вскакивал с места и со злобной физиономией принимался за свои возражения, начиная их выкриком: “Ich protestiere!..”, часто даже ударяя рукой по столу».

Троцкий умудрялся прямо в ходе переговоров призывать к восстаниям в Германии и Австро-Венгрии. Тем временем в Петрограде блок «левых коммунистов» был готов рискнуть самой властью Советов во имя войны, а не мира с империализмом. Ситуация в Германии тоже была весьма нестабильной, командование подгоняло генерала Макса Гофмана ускорить дело. Наконец, 9 февраля 1918 года, Центральные державы заключили мир с Центральной радой УНР (Украинская Народная Республика). Как следствие, Советской России в лице её делегатов был предъявлен ультиматум. Ленин согласился на подписание мира. Троцкий же в Брест-Литовске выступил 10 февраля с уникальной по меркам дипломатии и международного права инициативой: «Ни мира, ни войны: мир не подписываем, войну прекращаем, а армию демобилизуем». Ранее эта формула была поддержана и «левыми коммунистами». Мало того, Троцкий приказал Крыленко полностью демобилизовать армию, что было отменено Лениным через четверть суток.

Германская сторона расценила этот безусловно авангардный ход как отказ от ультиматума. Её армейское командование готовилось начать операцию «Фаустшлаг» — «удар кулаком», который должен был раздавить Восточный фронт. Советская делегация покинула конференцию. Троцкому в будущем предстояло создать новую, Красную армию на руинах старой, в том числе для противостояния интервенции бывших союзников России. Мирный договор всё же был подписан 3 марта 1918 года, и его тяжкие условия хорошо известны. Вместо долгожданного мира Россию ожидали ещё несколько лет изнурительной войны.